Как давно он не выходил на улицы ночного города для охоты? Месяц, два или все шесть? Память умалчивала, подкидывая лишь яркие воспоминания последнего убийства и заставляя как-то по дурацки улыбаться, пускай роль глупца и отводилась человеческой личине. Можно было бы и еще пожить мирной жизнью, но в последние недели у Грэгори уже попросту чесались руки кого-нибудь прирезать. Поймать первого встречного и свернуть ему шею. Потом следующему. И еще одну. Избавить город от десятка невезучих жителей, унять зудящее нетерпение, а после подойти к своему хобби с привычной сосредоточенностью. Но нет, рисковать так Хамелеон не мог. Попасться в жалкие тридцать лет в чужие лапки? Уайт еще так молод и столько не сделал. Не начата война между гильдиями, между людьми и арканами. В конце концов, столько живчиков не убито. Прекращать свою карьеру в таком цветущем возрасте он не хотел. Потому и с трудом себя сдерживал, с тем же трудом искал себе жертву, разрабатывал план. Столько усилий потребовалось на приготовления к сегодняшней ночи, но и те оказались зря. Первоначальная цель лихо исчезла из цепких лап Хамелеона. Зато оставила компенсацию, с которой Грэг сейчас и, грубо говоря, развлекался. Провал неприятным осадком бультыхался где-то в сердце. Еще этот невыносимый визг и противные сопли. Ему, конечно, не часто, но попадались такие неприятные люди, которые совершенно не умели кричать. Вместо прекрасного крика боли из них скорее вырывалось вопящее, визжащее нечто, больно ввинчивающееся в уши и в мозг. Но привыкнуть он к ним вряд ли сможет, потому и оканчивались муки подобных невыносимых жертв быстрее, чем предполагалось. За какие-то десять минут, за которые Хам успевает поломать косточки, перерезать сухожилия, чтобы паренек лишний раз не дергался, вырвать язык, обрывая нестерпимый вой, и в завершении сворачивая шею. Потом приходилось придумывать уже другое развлечение, чтобы хоть как-то скоротать время. Спать он ночью что ли будет? Только часа в три и ложится. А до тех пор приходилось чем-нибудь себя занимать. Сейчас вот, например, примеривал на себя роль скульптора, играясь с разобранным телом парнишки. Грэг должен был сделать из него неповторимого красавца, чтобы другие попросту не могли отвести от него глаз. Пока получалось не очень. Пальчики никак не хотели стоять на отрубленной голове, постоянно соскальзывая с макушки. И ведь отверстия для них сделал. Какие-то пальцы все же встали, парочка безымянных втыкаться отказалась. Впрочем, им нашлось местечко в глазницах. Сами глазные яблоки с застывшим в них ужасом аккуратно лежали в обрубках ладоней. Закончив войну с пальцами, Хам отошел немного назад и оценивающе оглядел свою скульптуру, жалея лишь о том, что фотоаппарата с собой нет.

До какой же степени надо было увлечься, чтобы не услышать приближающий цокот чьих-то каблучков. Ая-яй, невнимательный Грэгори. В наказание будешь бежать несколько километров. Авось и догонишь того, кто увидел твое творение раньше предусмотренного срока. Почему "авось" и почему это прозвучало так неуверенно? Ты теряешь сноровку, Хамелеон. Ты и сам сейчас это твердишь в мыслях, криво усмехаясь. Верно, надо наверстывать упущенное. И не только талант, который променял на месяцы затишья для этого городка, но и ту беглянку, которая, казалась бы, уже далеко убежала. Но в ушах сбивчивым ритмом все еще отдается стук ее каблуков. О, как же не хотелось, чтобы скульптура предстала миру недоделанной. В тоже время не хотелось, чтобы случайная свидетельница осталась безнаказанной. Так чего же мы стоим? Ах, прощаемся с ним, с этим неряшливым раздражающим куском плоти. Посмотрели, разрушили свои труды легким пинком, понимая, что ему никогда не стать красивым, и отправились играть в догонялки с беглянкой. А может, и не только в догонялки?
Давно ли ты занимался физкультурой, а, Хам? И про утренние пробежки, наверняка, забыл. Нет? Так почему же хрипишь, как старая кляча?! В иные времена тебе легко удавалось сократить дистанцию между бегущей жертвой. О, а вспомни, как загонял их туда, куда хотел? Это были прекрасные игры, согласись. Хотя, может быть, и девушка шустрой попалась. На таких-то каблуках и шустрая? Не ищи себе оправдания, Грэг. Ты просто стареешь. Ну же! Докажи себе обратное и, наконец, догони ее, заставь ее кричать, стонать от боли, молить о жизни и наконец убей. Убей неповторимо, красиво и завораживающе. Так, как делал это прежде. Так, чтобы все знали, что ты вернулся.
Стук. Его больше нет. Она сбежала, понимаешь? От того, кто еще пару минут назад считал себя мужчиной в полном расцвете сил. Возвращайся и сделай из того подобия тушки что-нибудь стоящее. Негоже разочаровывать своих фанатов, своих жертв. В жилах любого жителя этого города должен течь страх того, что однажды ты можешь прийти и за ними. Возвращайся же. Парк? Думаешь, она забежала туда? Почему бы и не проверить. Торопиться ведь уже некуда. Все упущено. Тихой поступью движешься вглубь парка, ведомый только своим чутьем. А это ведь не так уж и плохо. Тебе всегда нравились прятки. Особенно, когда водишь ты. Вспомни детство, прислушайся к своим ощущениям, слуху, в конце концов, просто присмотрись. И может быть, сможешь не только услышать писк кнопок мобильника, но и увидеть свет от экрана телефона вон за тем деревом, что по правую сторону от тебя. О, мы зовем на помощь. Не в этот раз, детка. Нам ведь не нужны свидетели? Не нужны. Стараясь ступать как можно тише, ты достаешь из кобуры, прячущейся под пиджаком, любимый пистолет, которым убил не одну невинную душу. Куда же выстрелить... Может быть, в голову? Слишком быстрая, а самое главное - легкая смерть. Совсем не весело, а мы ведь хотели развлечься. В телефон и совершенно не пустить кровь? Недовольно морщишься, стоило только всплыть перед глазами такому варианту. Поэтому и чисто интуитивно целишься чуть по ниже самого телефона, намереваясь попасть в кисть.
Приглушенный глушителем выстрел гулко разносится по парку, разрушая его неподражаемую тишину. Свет от мобильника мерцает где-то внизу, а после и вовсе скрывается под каплями льющейся крови. Молодец! Тебе удалось! Маленькая и единственная победа сегодняшней ночи приятно ласкает твою душу. Предвкушаешь дальнейшие победы? Не спеши. Человеческие жизни ведь настолько хрупки. Не осторожный удар, и они уже мертвы. А нам ведь не нужен скорый конец. Мы хотим развлечься. Потому, убрав беретту обратно на ее законное место, и подходишь к девушке, вслушиваясь в ее всхлипы и внутренне улыбаясь. Дождался. Дождался тех прекрасных звуков, которые сравнимы лишь с любимой классической музыкой. Усаживаешься подле своей новой жертвы на корточки и со странной эмоцией сожаления смотришь на ее поврежденную руку. Ладонь чудом висела на маленьком кусочке кожи. Чуть-чуть промахнулся, но ведь это поправимо.
- Сейчас будет легче, - слетают с твоих губ заботливые слова, пока достаешь из кармана складкой нож. Почему ты подал голос? Наверное, слишком долго притворялся болтливым глупым человеком. Настолько долго, что теперь надевать маску хладнокровного убийцы не так уж и просто. Но все переживания потом, когда будешь уже у себя дома и оценивать происшествия ночи. А пока действительно стоило "облегчить" страдания девушки. Ее ладонь ты необычайно бережно берешь в свою. Потом заглядываешь в чужие глаза, полные страха, шепчешь "тише-тише", словно успокаиваешь маленького ребенка. Короткий щелчок раскладного ножа заставляет жертву перевести взгляд на него, но ты снова шепчешь что-то незначительное, заставляя посмотреть на себя. И стоило ей только это сделать, как лезвие легко разрезает тот кусочек кожи, что связывал руку с ладонью. А твой взгляд все еще на ней. Ты всматриваешься в лицо, ловишь каждую его эмоцию, запоминаешь ее и перед взором встает тот образ, в котором девушка окажется после своей смерти.

Тебя никогда так не удивляли. Не веришь, конечно же. Давай, покопайся в памяти, пока это девчонка улыбается тебе, тихо смеется. Только убери, в конце концов, это идиотское удивление. Оно портит твой имидж и твой образ хладнокровного убийцы. Только посмотри на себя! Поднятые брови, глаза, как два блюдца, еще и рот раскрыл. Как маленький ребенок, увидевший не только летающего слона, но еще и розового. Хотя, картина, разворачивающаяся перед твоими округлившимися глазами, куда занимательнее. Ведь, какой человек будет улыбаться, когда ему только что отрубили руку? А знающий, что его конец близок. Даже твои знакомые и ныне мертвые психопаты таких чудес тебе не устраивали. Э! Постой! Не теряй желания ее помучить, убивать ее долго и мучительно. В конце концов, вспомни, как быстро люди меняют свое мнение, стоит только немного изменить событие. Пробуй же, у тебя больше времени, чем у кого-либо, и ты можешь позволить себе сегодня много больше. Считай это своим триумфом, выступлением "на бис", развлекись. Может быть, с ней станет даже интереснее, чем с другими. Только не теряй терпения. Иначе, все закончится намного быстрее, чем хотелось бы. До трех ведь еще столько времени.
Глубокий вдох однако не приносит тебе успокоения. В твоей душе все так же плещет раздражение, готовые перелиться через край. Хамелеон не привык, что над ним смеялись. Это привилегия глупого Грэгори. Это он любит прикидываться идиотом, но не ты. Ты горд и не терпишь к себе неуважения. Но стерпи хотя бы в этот раз. Сделай это ей на зло. Пусть мучается дольше, чем кто-либо другой. А может и не убивать ее вовсе? Мотаешь головой. Нет, на утро надо заявить о себе. И она подойдет лучше, чем тот случайный кусок мяса. Стоит только подобрать другое, более видное и красивое место. Кажется, недалеко была просторная полянка. И пускай давно отцвели цветы, что сейчас не время для них, но из этой малышки получится не менее прекрасный алый цветок. Только спеши, ведь льется чужая кровь. Льются лишние капли, которые ты мог бы использовать как краску. М, снимаешь ремень. Мы разве договаривались о спаривании? Жгут. Пережимаешь ремнем руку чуть выше локтя, чтобы замедлить кровотечения. Теперь и в путь можно двинуться.
Отрезанная недавно кисть осторожно, словно она из фарфора сделана, подбираешь с земли. Не менее бережно помогаешь встать и девушке. Она твоя будущая скульптура, твой камень, из которого чуть позже получится что-то потрясающее. И одна лишняя трещина может испортить всю композицию. Но нам ведь этого не надо?
- У кого это тут босые ножки? - сегодня ты непривычно болтлив. Никак не можешь надеть маску. Но, чувствуешь, что после этой ночи, она станет надеваться так же легко, как и прежде. А пока можно и поразглагольствовать, разбавляя ночную тишину своим тихим ровным голосом. У тебя не хватает эмоций, чтобы добавить в слова легкую усмешку. Маска почти надета. - У тебя босые ножки.
Ты не знаешь, насколько было неожиданно для нее это. Но ведь и не спросишь об этом. Слишком абсурдно звучал бы вопрос, за которым мог последовать очередной смешок. "Как часто тебя носили на руках?". Не просто перекидывали на плечо. А как принцессу, как звезду, как главную героиню. "Да, малышка, - кривая улыбка трогает твое лицо, - Сегодня балом руководишь, ты".
Это так необычно кого-то нести. Непривычно. И хочется немедленно сбросить. Но стоит только представить шкурку убитого зверя, как тут же становится легче и ты с новыми силами пробираешься через стену кустов и деревьев к заветной поляне. Она уже показалась на глаза, и ноги, убыстряясь, несут вас в центр. Девушку бережно укладываешь на землю, после чего обходишь поляну, примериваясь, куда пристроить тот или иной лепесток твоего цветка, и снова негодуя, что фотоаппарат не с тобой, но может еще удастся сбегать за ним? Потом, все потом. Сначала создай.

Она просит поторопиться. Слышишь ведь? Но не в наших привычках оканчивать что-то быстро. Любые муки должны быть тщательно совершенно. Они должны ранить не только тело, но и дух. Поэтому и недовольно тихо фыркаешь, понимая, что эту куколку сломал кто-то до тебя. Не нравится, что не нашел ее раньше. С другой стороны, не так уж и ужасен этот тусклый блеск обреченности в глаза девушки. Да, особенно прекрасными криками она тебя одарит вряд ли, но так же не будет лишний раз рыпаться, зная, что не убежать. Не будет рушить твою композицию.
- Хорошая девочка, - тихо шепчешь, поглаживая ее по головке. Даря ту ласку и нежность, которую даришь любимым или желанным вещам. И не важно, что у жертвы еще билось сердечко. Не важно, что жертва говорила. Для тебя она умерла в тот самый миг, как в ее глазах отразилась первая еще незаконченная скульптура. Ты поморщился об одном воспоминании о мерзкой плоти того мальчишки, так не вовремя попавшегося в твои руки. Твоя непривычная нежность пропадает вместе с ним, и пальцы, вцепившись в девичью голову не хуже тисков, резко заставляют женское тельце лечь на землю. "Верно, время уходит", - эхом проносятся в голове слова Цветка. Именно, перед тобой больше не было человеческой плоти. Только не распустившийся алый бутон, которому непременно следовало помочь, - Но мы не будем спешить.
Взгляд бешено метался от рук к ногам, а от к ног к тоненькой шее. Не знал с чего начать. Все выглядело так... Аппетитно? Завораживающе? Маняще? Хотелось прикоснуться ко всему и сразу. Одновременно оросить землю кровью и из этих ножик, и из ручек, и из шейке. Но лишних рук нет. Досадно, не так ли. Кстати, о руках... Посмотри, какая вышла страшная не справедливость. Одной руке внимание, значится, уделил, а вторую решил обделить? Изменник. Пора восстановить равенство. Неспешно обходишь свой Цветок, присаживаешься возле целой руки. Твои пальцы едва ощутимо касаются ладони с той же самой наигранной нежностью. Ты мечешься, не зная, как избавиться от этой изящной ладошки. Отстрелить или отрезать? И все же выбираешь первое. Для каждого удовольствие должно быть равным. По ночному парку прокатился уже знакомый приглушенный хлопок. Не менее знакомо женская ладонь отделена и от руки. Ты берешь ее, берешь вторую и отставляешь назад, решив закончить композицию именно ими. Теперь же можно было начинать помогать бутону раскрываться. Сделал глубокий вздох - начиналось самое прекрасное.
От рукавов и штанин ты решил избавиться в первую очередь. Отбросил ненужную ткань, намереваясь чуть позже ее и вовсе сжечь. Кому нужен этот мусор? Начать снизу вверх? А может все же сначала руки? Ты напряженно думаешь, перескакивая то к рукам, то к ногам. А ее жизнь утекает через эти рваные обрубки. Быстрее же. Иначе, твой Цветок вдоволь не сможет насладиться вихрем непередаваемых чувств. Не сможет расцвести во всей красе. В итоге выбор все же пал на руки. На то, что от них осталось. Верный острый друг, твой излюбленный нож снова мерцает в руках, готовый к новой порции чужой крови. Что и получает, нарочито медленно входя в плоть ровно настолько, что пробиться через слои ненужной тебе кожи и добраться до необходимых сейчас мышц. После чего ведешь его осторожно вниз, буквально вспарывая девушку и силясь не задеть чего-то лишнего, обходишь вены, которые вовсе сейчас бесполезны. Доводишь до обрубка. Думаете все? Нет, все только начинается, потому что пальцы не без помощи ножа поддевают слой кожи, ассоциирующийся у тебя сейчас разве что с крыльями, и буквально отдирают его, оголяя желанные мышцы. Кровь. Ее много. Необычайно. Алый горячий нектар струится пуще прежнего, одаривая собой прохладную землю, окрашивая поблекшую траву в свой непревзойденный цвет. От этого зрелища ты отрываешься с огромной неохотой. Налюбоваться ты мог еще успеть, а вот доставить девушке массу удовольствий - нет. Потому и удивительно быстро расправляешься и с другой рукой, немного повозился с ногами, периодически кидая взор на бледное лицо своего Цветка. Ты не хотел, чтобы он завял прежде, чем позволишь ему. Прежде, чем перережешь ему глотку. И все же успел.
Ты стоял у ее головы. В медленно тускнеющих глазах все еще мелькала жизнь, но она угасала вместе с утекающими в землю алыми каплями. Еще немного. Минута, не меньше. И твой прекрасный Цветок завянет, так и не успев распуститься. Но ведь этому нельзя позволить. Колени коснулся прохладной земли, а пальцы скользнули к шее, к последнему лепестку, который еще не раскрылся.
- Сладких снов, - слетает с твоих губ. Рука же делает быстрое движение ножом, делая неглубокий надрез, но все же задевая главную артерию. Последний лепесток был раскрыт.
Еще какое-то время ты стоишь возле него. Возле своего алого Цветка и любуешься им, не смея отвести взгляда от оголенных мышц, от все еще текущей, но уже остывающей крови, от застывших глаз, в которых тем не менее ты не видел страха. Хотелось простоять подле нее еще очень долго. Но все цветы имеют свойство вянуть. И этот вряд ли был исключением. А вот фотография могла помочь запечатлеть этот момент на долго. Ну же, спеши! Спеши в свой укромный уголок, где припятана запасная одежда и где дожидаются твой фотоаппарат. Поспеши, пока кто-то другой не увидел твой шедевр.